В день, когда все судорожно делали последние приготовления к Новому году, один из самых известных и титулованных артистов балета, премьер Большого театра и реактор Академии Вагановой отмечал круглую дату. В это сложно поверить, но Николаю Цискаридзе — 50 лет.
Специально к круглой дате издательство АСТ выпустило мемуары, точнее, уже вторую их часть. Книга так и называется «Мой театр. Часть вторая». Понятно, что почти все в этой автобиографии — о Большом театре. Ведь он был для артиста настоящим домом. Из которого в итоге ему пришлось уходить с болью и скандалом.
«Вспоминая последние годы своей службы в Большом театре, я думал — откуда у меня брались силы, чтобы все это выдержать? Как я не сошел с ума, как остался жив? Ведь я не пил антидепрессанты, не употреблял алкоголь, не пользовался услугами психолога… Честно говоря, не знаю.
Возможно, спасла закалка, полученная в детстве от мамы, жесткие уроки П. А. Пестова и высший «театральный пилотаж», секреты которого открыла мне М. Т. Семенова.
Возможно, я был спасен духовно и физически еще и потому, что бесконечно любил мой Театр. Потому что шел в него не работать — служить. Не ради заграничных поездок, квартиры или каких-то материальных выгод. Их там искали многие. Я шел туда танцевать, только ради творчества».
Так вспоминал сам Николай о периоде перед своим уходом. В самой книге он честно и откровенно описывает драматичные, если не трагические, события тех лет, отношения с единомышленниками и недругами, отвергает домыслы и делится своим видением судьбоносных эпизодов из жизни главного театра страны.
С разрешения автора мы печатаем один из отрывков, которые приоткрывают завесу тайны над закулисьем Большого театра, а также над противостоянием двух артистов — самого Николая и Сергея Филина. Кто не в курсе: когда-то Филин и Цискаридзе вместе делили одну гримерку. Но когда в марте 2011 года Филина назначили на должность художественного руководителя Большого театра, то волшебным образом у Цискаридзе все начало складываться в труппе не так удачно, как раньше. А вскоре и вовсе контракт не был продлен, хотя Николая всегда называли гордостью Большого. А теперь — отрывок про Сергея Филина про его приход на должность.
«Однако после отвратительного скандала с Яниным, к власти в Большом театре пришел… Филин. В юности мы с ним не просто дружили, мы были приятелями. Увидев Сережу однажды в детстве на уроке у С. С. Прокофьева, я сделал так: «Ах!» Настолько этот юноша был красив и статен.
В балетной школе дети из младших классов часто выбирают себе кумира – старшеклассника или старшеклассницу, которого тайно обожают и которому во всем стараются подражать. Я Сережу выше всех выпускников ставил. Все восхищались Юрой Клевцовым, я один, по-моему, был преданным поклонником Филина. И на каждом углу говорил: «Филин – лучший! Как можно в том сомневаться?»
Я пришел в Большой театр, когда карьера Сережи стремительно шла в гору. Он вел классические спектакли наравне с Андреем Уваровым, которого он был старше на год. Никакого злого соперничества в молодости между нами не существовало. Нас даже звали в театре УФЦ – Уваров, Филин, Цискаридзе. На гастролях в соседние номера селили. Мы долгие годы сидели с Сергеем в одной гримерной, куда я его сам, собственно, и пригласил.
Я всегда говорил, что присутствие Уварова и Филина рядом, назначение на одни и те же партии, только подхлестывало мое самолюбие, желание не ударить в грязь лицом, заставляло еще больше работать. Я был настолько наивен, что долго не замечал зависти со стороны ребят, особенно Сергея. Он был страшно, болезненно ревнив к чужому успеху. И, чем успешней развивалась моя карьера, тем хуже становились отношения между нами…
В Большом театре в качестве художественного руководителя балетной труппы Филин появился в тот день, когда я танцевал «Раймонду» с Машей Александровой. Сергей, конечно же, не мог отказать себе в триумфе, вышел на сцену. Тут началась «картина маслом»: все его горячо поздравляли, приветствовали, подбегали: «Сереженька, дорогой! Какое счастье!». Что-то такое. И он весь такой был добрый, благостный, не иначе, как херувим!
Но, когда в понедельник Филин пришел в театр, на двери его кабинета уже висела табличка «Художественный руководитель, народный артист РФ Сергей Филин». Табличка уже была готова, подчеркиваю! Готова заранее.
И тут опять примета, ну, как в них не верить? В театре они всегда сбываются. На этаже балета, где сел в кабинете Филин, тут же прорвало канализацию. И воняло, понятно, ЧЕМ, с такой силой, что с этим никак справиться не могли. Долго поганый дух стоял там и не выветривался. Словно Большой театр изрыгал из себя то, что ему насильно навязали».
